Фото:
ИноСМИ
Был жаркий февральский полдень, вместе с тремя чиновниками я забрался в маленький белый седан, чтобы отправиться на небольшую экскурсию по 35 тысячам акров самых процветающих сельскохозяйственных угодий, какие только можно найти в Индии. Местонахождение: Андхра-Прадеш, тропический штат на восточном побережье субконтинента, который часто называют «рисовая житница Индии». Кругом урожай — кокосы, цветная капуста, огурцы и еще больше 80 других продуктов, которые грузовики развезут по рынкам на сотни миль вокруг. А жасмин, календулу и более 14 видов других цветов сплетут в венки и продадут.
Мои спутники попросили меня представить, как эту местность замещает футуристический мегаполис Амаравати. К 2035 году, по проекту, это место станет домом для 11 миллионов людей и займет 3 322 квадратных мили — в десять раз больше территории Нью-Йорка. Правительство уже приобрело 90% земли, которая понадобится для первой крупной фазы проекта, и чем дальше мы ехали, поля становились все более коричневыми и заброшенными: власти уже начали платить фермерам, чтобы те прекращали вести здесь сельскохозяйственные работы.
Мы остановились посреди заброшенного поля, куда четыре месяца назад приехал премьер-министр Индии Нарендра Моди, чтобы заложить первый камень в фундамент города-мечты. Рядом с ним, суровый, как солдат, стоял человек, который об этом мечтал: амбициозный Чандрабабу Найду, главный министр штата. Моди пообещал толпе, что Амаравати станет примером для развития других городов.
В железном сарае напротив «первого камня» чиновники подняли пластиковый лист, чтобы показать мне удивительный макет будущего города. Бесконечные жилые многоэтажки, индустриальные комплексы, стадионы, кампусы университетов и линия наземного метро, петляющего вокруг. Маленькие прямоугольные знаки указывают на специализацию каждого района: правительственный район, район здоровья, район образования. Я заметил, что мы стоим на месте, пропитанном запахом находившейся здесь банановой фермы — в самой середине запланированного финансового центра. Пара небоскребов-близнецов намечена в его центре. «Все будет застроено, — сказал мне один из госслужащих. — Сплошная польза и больше никакого сельского хозяйства».
Мы ехали дальше, один раз пришлось притормозить, когда пожилой мужчина в красной набедренной повязке уводил стадо быков с дороги, подгоняя их длинным хлыстом. Нашей последней остановкой было место, где уже две недели шла стройка. Участок был уже зачищен от культур, которые здесь когда-то выращивали, но ни одного сооружения еще не появилось. Огромные монтажные краны пробивали дыры в земле для установки свай. Стук и жара смягчались светом; это был «золотой час», и чудное сияние наполняло это место чувством предвкушения волшебства. Ряды прожекторов ожидали наступления ночи. Это был круглосуточный процесс, бесконечный цикл трех восьмичасовых рабочих смен до того дня, пока Амаравати не станет явью. Эти первые здания должны стать временным секретариатом, и каждый спешно готовился к тому моменту, когда волна из 6 тысяч госслужащих обрушится сюда и выйдет на свои места меньше чем через 4 месяца.
Несколько любопытных семей из близлежащих деревень проигнорировали знак, запрещающий несанкционированное проникновение, и стояли около работающих кранов. Человек на велосипеде продавал им мороженое из своей тележки, чтобы те освежились, пока смотрят «представление». Я пообщался с одной из собравшихся там компаний, и женщина рассказала мне, что до этого момента она зарабатывала себе на жизнь, собирая хлопок и сахарный тростник. Я спросил, чем они будут заниматься в новом городе. Женщина рассмеялась и покачала головой, как бы говоря: «Это невозможно представить!» Но как же, удивился я, больше никакого фермерства? Они рассмеялись снова: никакого, хватит!
К моменту обретения страной независимости три индийских титана видели будущее городов по-разному. Махатма Ганди настаивал, что «истинная индийская цивилизация — в индийских деревнях». Б. Р. Амбедкар, защитник далитов, или «неприкасаемых», пренебрежительно называл индийские деревни «захолустными ямами, логовом невежества» и призывал индийцев из низших каст начинать жизнь заново именно в городах. Подобно ему, но руководствуясь собственными идеалами индустриализации, Джавахарлал Неру, первый премьер-министр республики, утверждал, что города уже «сбросили оковы традиций прошлого».
Ганди в этом споре терпит жестокое поражение. По оценкам консалтинговой компании McKinsey & Company, при нынешних темпах урбанизации Индии придется «каждый год строить новый город размером с Чикаго». Большинство из этих чикаго появятся за счет расширения уже существующих городов. Но некоторые будут построены в чистом поле, и Амаравати — один из них. Так зачем же создавать именно такой Чикаго, именно в это время и в этом месте? Если не вдаваться в подробности, то в 2014 году штат Андхра-Прадеш разделился надвое, и новому штату, названному Телингана, досталась его столица. Так что остаткам Андхра-Прадеш как можно скорее требуется новый центр.
Когда в 1947 году Индия получила независимость от Великобритании, ее внутренние границы находились в полнейшем беспорядке, разделяя бесконечное множество языковых и культурных групп на всей территории новой республики. Сразу появилась необходимость согласовать физические барьеры с языковыми, и первым из таких штатов стал Андхра-Прадеш, который объединил два региона, говорящих на общем языке телугу. Но эти области имели различную историю, и они никогда не ладили, то и дело вступая в конфликты по поводу рабочих мест, ресурсов и идентичности. Напряжение временно спало при правлении Н. Т. Рамы Рао, который был кинозвездой, ушедшей в политику. Он пришел к власти, опираясь на национальную гордость телугу. В 1995 году, на его третьем сроке в качестве Главного министра (в Индии — главное исполнительное лицо штата — прим. ред.), власть в штате в результате внутреннего партийного переворота захватил его пасынок. Это был Чандрабабу Найду.
Найду ознакомился со своими новыми владениями — четырехсотлетним «жемчужным городом» Хайдарабадом, столицей штата и бывшей королевской резиденцией Низамов — и решил, что их будущее в информационных технологиях. Он задействовал свои легендарные навыки владения PowerPoint, чтобы убедить Билла Гейтса открыть в городе филиал его компании; примеру Гейтса последовали IBM, Dell и Oracle. Будучи частым гостем Всемирного экономического форума в Давосе, Найду любил говорить, что единственный имеющий значение «-изм» — это туризм. Избиратели-коммунисты не были с ним согласны и жаловались, что министр игнорировал развитие сельского хозяйства, которое для большинства телугу было и остается основным способом заработать на жизнь, и в 2003 его машину взорвали — предположительно, боевики-маоисты. Найду выжил, но пост потерял. В 2004-м, после четырех лет засухи, фермеры проголосовали за его уход.
В его отсутствие штат решил разделиться. Объединенный Андхра-Прадеш был похож на большую ложку, полную мороженого. Но она опустела, и Хайдарабад потерялся среди растаявшего мороженого. По соглашению о разделении оба штата могут использовать Хайдарабад в качестве столицы до 2024 года, но такого никогда не произойдет. Найду вернулся на пост два года назад, используя репутацию человека, который превратил Хайдарабад в «Киберабад»; он настаивал, что только ему по силам построить новую столицу, лучше Хайдарабада. Чандрабабу сыграл на чувстве утраты, сильном среди его народа. В 1953 году территория, теперь называющаяся Андхра-Прадеш, потеряла великий город Мадрас, бывший столицей; теперь потерянным оказался и Хайдарабад; Найду строил избирательную кампанию на сравнении нелегкой доли местных жителей с судьбой беженцев.
С момента обретения страной независимости Амаравати станет пятой столицей штата, построенной по плану. Каждая из них словно прикрывает рану: Гандинагар построен после разделения штата Бомбей; Найя Райпур — разделения штата Мадхья-Прадеш; а Чандигарх — из-за самого болезненного из разрывов, разделения Индии и Пакистана, которое оставило индийский Пенджаб без столицы. Каждый такой раскол оставлял на новой столице свои отметины. Разделение Андхра-Прадеш, штата, объединенного общим языком, кажется особенно личным, семейным конфликтом, и планы Найду на Амаравати выдают соперничество, похожее на то, что бывает между братьями.
Моя первая встреча с Найду была внезапной и ошеломляющей. Я только что закончил переговоры с секретарем штата по энергетике, проходившие в дебрях правительственного здания, и когда я уже собрался уходить, в дверях появился Найду. Из всех мужчин, чьи руки мне довелось пожать, он больше всего походил на альфа-самца. Он держал себя царственно. Его взгляд пригвоздил меня к полу. Чтобы скрыть белое пятно от витилиго на подбородке, он носит косоватую белую бородку, которая странным образом добавляет ему властности. Я спросил, сможем ли мы встретиться для интервью. Он наклонил голову к помощнику и глубоким баритоном выдал всего два слова: «Организуйте всё».
Найду по умолчанию работает в режиме единоличности. Перед тем как он вернулся к власти, индийское правительство издало описание новой столицы, в котором рекомендовало распределить различные столичные функции между существующими городами согласно нуждам нового штата; Найду проигнорировал предложение властей. В целом, он разумно выбрал место. Оно расположено практически в центре штата, на берегу надежной реки, не слишком далеко от будущего порта и вблизи Виджаяавады, небольшого города, который служит региональным транспортным узлом. У него есть и история. Название Амаравати позаимствовано у близлежащей деревни, которая тысячелетиями служила местом паломничества буддистов.
Но кто за все это заплатит? Согласно отчетам, штат в бедственном положении. Центральное индийское правительство обещало профинансировать строительство нового административного комплекса для правительства штата — другими словами, Найду получит намного меньше того, на что рассчитывал. Первоначальные расходы покроют ссуды: по крайней мере миллиард от HUDCO (индийская компания, занимающаяся развитием городской среды — прим. ред.), ещё миллиард, если все пойдет хорошо, от Всемирного банка, и полмиллиарда от Франции и Японии на строительство метро. Вся сумма должна поступить за 2-3 года. «Вопрос денег стоит остро, — считает К. Венкатешварлу, редактор местного отделения газеты the Hindu. — Если планы не прояснятся, проект обречен».
При посещении будущего Амаравати, я остановился в Виджаяваде, городе через реку от будущей столицы. У меня сложилось впечатление, что многие улицы Виджаявады вымостили щебнем, а всё, что осталось, свалили в кучи у обочин. Но, кажется, обветшалость города неразрывна с его энергией. Даже в 11 вечера улицы поражают своей оживленностью: люди ужинают у фургончиков с едой, продают бананы или просто гуляют с друзьями, а в каждом втором квартале с песнями отмечаются свадьбы.
Многие интересовались, почему нельзя было просто перестроить Виджаяваду и сделать город столицей. Преимущества так называемых гринфилд-проектов, то есть городов, созданных с нуля, колоссальны. «Можно создать любую картинку с чистого листа и воплотить в жизнь любые идеи — будь то проект по созданию Нью-Дели, Канберры или Бразилиа. Но в условиях застроенных мегаполисов придется прорубать себе путь при помощи топора», — сказал однажды американский градостроитель Роберт Мозес. Многие города Индии сталкиваются сегодня с логистической проблемой, когда пытаются провести необходимые линии метро под старыми узкими улочками.
Тем не менее, подобные проекты не лишены рисков. Критики указывали на то, что участок, выбранный для Амаравати, расположен в сейсмоопасной и легко затопляемой местности, а также отличается невыносимо жарким климатом на протяжении большей части года. Все это технические проблемы, решаемые техническими путями. Но существуют и более серьезные риски.
Во-первых, спланированные города зачастую не соответствуют ожиданиям создателей. Это всегда авантюра, причем — за исключением войны и исследования космоса — самая дорогостоящая авантюра. В Южной Корее еще не закончилось строительство города Сонгдо стоимостью в $40 миллиардов, который, как и Амаравати, должен был стать «умным городом», а его уже признали провальным даже оптимистично настроенные эксперты. Китай, темпы урбанизации которого выше, чем в Индии, построил несколько спланированных городов, превратившихся впоследствии в города-призраки. Города, строящиеся по плану, подвержены угрозе стать исключительно административными центрами, лишенными спонтанности, ведущей к процветанию, — именно в этом упрекают уже построенные по плану столицы индийских штатов.
В государственном учреждении, ответственном за строительство Амаравати — Управлении развитием столичного региона Андхра-Прадеш, или APCRDA — утверждают, что демографические прогнозы будут выполнены. Н. Шрикант, назначенный представителем организации до августа, привел ряд контрпримеров — он вспомнил Астану, спланированную столицу Казахстана, темпы роста населения которой превысили все ожидания. «Что бы ни говорили, население будет прибывать в город быстрее, чем ожидается. По этой причине инфраструктура должна быть налажена предварительно», — утверждает Шрикант. Соблюдение сроков играет важнейшую роль. Население, инвестиции и инфраструктура должны быть идеально скоординированы во избежание колоссальных потерь. Если открыть магазины слишком рано, они обанкротятся; если они откроются слишком поздно — жителям города будет негде покупать продукты. Высокоэффективная централизованная бюрократия позволила бы упростить эту координацию, но Индия не может ею похвастаться.
«Проверкой города служит население. Несмотря на множество попыток правительства поощрить переезд, люди, как правило, не покидают старые города», — считает С. П. Шори, градостроитель, работающий в Хайдарабаде. В двух часах езды от Амаравати уже выстроены два крупных процветающих мегаполиса. Все сводится к культуре, которая не терпит спешки. «Это не вина Амаравати. Становление города — естественный процесс. Забудьте о трудоустройстве. Чтобы привлечь людей, требуется целая система городских благ. Нужна не только историческая культура или культурное наследие, но и культура города, которая формируется в течение столетия. Клубы, спорт — это все культура». На месте возведения Амаравати подавляющая часть культуры представлена сельским хозяйством. Это значит, что все важнейшие праздники в регионе сопряжены с фермерством ¬— именно той сферой жизни, от которой новый город стремится избавиться.
Найду и Управление создают впечатление учеников, хорошо выполнивших домашнюю работу. Они изучили все вышеупомянутые города и ездили по многим другим в поисках советов или предостережений: Вена привлекла их своей безопасностью; Шанхай — бизнес-районом; Куритибу, что в Бразилии — быстрой автобусной системой; Масдар, ОАЭ — организацией энергоснабжения; туркменский Ашхабад, как сказал мне один чиновник, интригующей репутацией «самой странной столицы в мире». Скептики настаивают, что это впечатление обманчиво. «Они не понимают, чем, черт возьми, они занимаются», — сказал мне Анант Маринганти, директор лаборатории урбанистики Хайдарабада. — Предлагают нереализуемый проект, потом объединяют заинтересованные стороны и начинают их подгонять«.
Должен признаться, я не знаю, кому верить. Когда я беседую со скептиками, все это кажется мне безумием. Когда я выслушиваю точку зрения защитников идеи, в ней снова появляется смысл, и я начинаю сомневаться, не слишком ли узко мыслю. Но пока слишком рано принимать какую-либо сторону. Трудно представить будущий успех, когда еще ничего не построено. Мой собственный скептицизм постепенно исчезает, когда я думаю о растущем списке стран, которые поддерживают Амаравати: Япония, Великобритания, Китай, Россия, Малайзия, Казахстан и многие другие дали понять, что готовы помочь со строительством или предложить финансовую поддержку. Очевидно, они понимают, что обещают будущее. Но еще ни одна страна не работала с Амаравати так тесно, как Сингапур — главный вдохновитель и создатель генерального плана.
Ориентиром в своих планах на Амаравати Найду выбрал Сингапур. Он часто говорит, что его город будет таким, как Сингапур, или даже лучше (что кажется несколько невежливым по отношению к его партнерам). Для развивающихся стран с урбанистическими мечтами пример Сингапура крайне заразителен: превратиться из рыбацкой деревушки в город-гигант всего за одно поколение. С таким настроем Найду обратился к сингапурским властям, когда ему понадобился специалист, составивший бы генеральный план строительства; Сингапур предложил бесплатную помощь. Андхра-Прадеш и Сингапур подписали учредительный договор в декабре 2014 года, и полгода спустя планы были готовы.
«Внешняя политика Сингапура такова, что мы предлагаем странам, которые обращаются за помощью, не деньги, а технические знания», — поделился со мной социолог из Национального университета Сингапура Чуа Бенг Хуат, когда я посещал страну прошлым летом. Отчасти такая помощь обусловлена дипломатией и желанием создать хорошую международную репутацию. Кроме того, это помогает развить, говоря словами правительства Сингапура, внешнее крыло экономики. В таком случае есть надежда на то, что проведение работ по уже готовым планам будет доверено строительным компаниям, которыми владеет Сингапур.
«Сингапур не только превратился в великий город, но и быстро осознал, что обладает кое-чем весьма ценным: знаниями и опытом», — рассказал мне Стивен Кэрнс, директор сингапурской Лаборатории городов будущего. «Правительства разных стран принялись обивать порог Сингапура с вопросами „Как вы это сделали?“, и мегаполис начал зарабатывать на знаниях о городской среде, к которым относится и планирование других городов».
Индия и Сингапур сотрудничали еще с незапамятных времен, в Сингапуре живет много индийцев. Но на деле между ними мало общего. Сингапур — небольшой, аккуратный, чистый, зеленый, богатый, развивающийся, свободный от коррупции, авторитарный город-государство с небольшим количеством природных ресурсов, практически не имеющий сельского хозяйства, с национальной историей не глубже подстаканника в кинотеатре. Индия же — огромное, хаотичное, непродуктивное, в основном аграрное, весьма бедное, очень грязное, часто коррумпированное и неизменно кипучее демократическое государство, чья пестрая история — одна из древнейших в мире. Индия все еще страна деревень, в то время как последняя деревня в Сингапуре находится под угрозой сноса. В Сингапуре тяжелую работу выполняют наемные работники-мигранты, а Индия — страна общенациональной забастовки. В Индии проблема с нормальными туалетами, а в Сингапуре есть штраф за то, что вы за собой не смыли.
Эти различия — не печальная участь, они не показывают картину в целом. Когда я в Нью-Йорке жду поезд метро в грязном тоннеле, не имея представления, когда он появится и появится ли вообще, я могу только мечтать о подземке в Дели: ее скорости, тишине, количестве поездов, почти идеальной надежности, упорядоченности и уважении к пассажирам. «Мнение о том, что Азия не может строить хорошие города, безумно, — утверждает Кэрнс. — Я думаю, что Сингапур разрушил этот психологический барьер еще в 1950-60-х годах. Азия не должна быть убогой, беспорядочной и коррумпированной. Мы можем изменить ее по-своему, и мы сможем сделать это хорошо».
Во всяком случае, источник вдохновения для постройки хорошего города смещается с Запада на Восток. На протяжении веков великие города Западной Европы, а затем и крупные города Соединенных Штатов служили мотивирующими ориентирами для любого растущего мегаполиса. Теперь азиатские планировщики городов в основном ищут модели в других азиатских странах по простой причине их масштаба. «В Европе нет города с плотностью населения Бомбея, Пекина или Шанхая, — сказал мне Чуа. — Если бы вы воспользовались моделью Амстердама, ничего бы не вышло. В Европе или Америке больше нечего искать».
Но шаг от горизонтального к вертикальному образу жизни — не только пространственный переход. Это полноценный культурный сдвиг, требующий подчас мучительной адаптации. На протяжении 1970-х и ранних 80-х правительство Сингапура распространяло по многоэтажкам новых районов журнал «Наш дом». В нем можно было найти все: от способов сушки белья, которые не раздражают соседей, до идей по украшению квартиры. «Все это было для того, чтобы научиться быть современными, — признается Кэрнс, — и не имеет ничего общего с планировкой здания». Частично благодаря похожей инициативе метро в Дели работает столь хорошо; в первые несколько лет после открытия город привлекал добровольцев, чтобы те ходили по вагонам и призывали пассажиров, к примеру, не сидеть на полу.
Сингапур надеется сработать в Амаравати схожим образом, но в более широком масштабе — установить стандарты и механизмы работы для индийских чиновников, подготовить их к созданию уже спланированного города. «И речь идет не только о генеральном плане, — заметил Кху Тенг Чей, исполнительный директор Центра удобных городов (Centre for Liveable Citie), правительственного агентства в Сингапуре, которое активно участвует в проекте Амаравати. — Дело в руководстве. Вам нужно развивать институты». Похожий метод использовался, когда они помогали строить китайский город Сучжоу. Этот процесс называется «передача программного обеспечения».
Звучит прямолинейно. Но подвох в том, что успех Сингапура кроется в уникальной истории и географии, особом сочетании капитализма, национализации и авторитаризма, холодном расчете — таких качеств у Индии нет. Так называемую «модель Сингапура», по словам Чуа, «лучше не конкретизировать, потому что, как только вы определитесь в своих планах, вы поймете, что она неприменима в другой политической культуре и почти нежизнеспособна за пределами визуального ориентира или определенного стимула. Ведь всегда можно сказать: „Почему мы не можем быть как Сингапур?“, что звучит как: „Почему наше правительство такое некомпетентное?“»
Я вернулся в Андхра-Прадеш в июне, как раз перед тем, как первый блок зданий Амаравати готовился к открытию. Между тем, там случилось несколько неприятностей. Двое строителей погибли в результате несчастных случаев; после второй смерти, когда 22-летний рабочий упал в бетономешалку, строители взбунтовались, и полиция пустила в ход дубинки. Я побывал на стройке с Маллелой Сешагири Рао, местным фермером и инженером, лидером группы противников капитальных планов. Первое, что мы увидели, как только подошли к месту, был 18-колесный грузовой автомобиль, застрявший в грязи. Его пытались вытащить множество рабочих; не все из них были обуты. Здания выглядели так, что казалось, будто до завершения строительства еще несколько месяцев.
«Они все еще заявляют, что все будет готово через 15 дней, — смеясь, сказал Рао. — У Саддама Хусейна был в прислужниках один парень, который всегда говорил, мол, через десять часов мы подорвем войска США и выиграем войну. Пока его не взяли в плен и не расстреляли».
На земле, где строится Амаравати, находится 29 деревень, которые, как часть сингапурского плана, останутся на месте. Чтобы приобрести оставшиеся участки, Управление развитием столичного региона применило новаторский подход. Вместо того, чтобы открыто купить их через заключение соглашения о приобретении — индийскую версию принудительного отчуждения — они воспользовались методом объединения: фермеры соглашаются на передачу своей земли в обмен на годовое пособие и возможный возврат меньшего по размерам, но обработанного участка в новом городе. Правительство позиционирует это как добровольный процесс, однако в некоторых случаях у фермеров на самом деле не было выбора. Чиновники ясно дали понять, что готовы приобрести любую не сданную землю по старым правилам.
Даже под этим дамокловым мечом около 5% фермеров держатся до конца, хоть на них и оказывают огромное давление. Рао рассказал мне, что в конце 2014 года, перед тем как был согласован крайний срок объединения земли, несколько полицейских подразделений, вооруженных АК-47, базировались в самых непокорных деревнях, чтобы жители ощущали их присутствие, и время от времени заявлялись с видеокамерами на собрания фермеров. Несколько фермерских полей таинственным образом выгорели. По словам Рао, полиция допрашивала жителей якобы в связи с поджогами, но на расспросах, длившихся порой до заката, вместо выяснения подробностей по делу следователи интересовались, почему фермеры не отдают свою землю.
Одна из самых сопротивляющихся деревень — Нидамарру, крупнейший поставщик оптовых цветочных рынков штатов Андхра-Прадеш и Телингана. План предполагает, что ее поля должны быть зарезервированы под отстройку техногородка Амаравати, который, вскоре должен стать штаб-квартирой IT-компаний и производителей компьютерных чипов. Однажды утром я ездил по жасминовым полям предпринимательницы, у которой на сборе работает 300 местных женщин. «Эти акры — моя жизнь», — поделилась Б. Жайама. Она сама начинала карьеру сборщицей цветов, годами копила средства на покупку своих 20 акров и до сих пор не избавилась от привычки собирать цветы по дороге. Все рабочие, попадавшиеся нам на пути, кричали ей: «Неужели вы откажетесь от земли? Пожалуйста, не делайте этого! Мы на вас рассчитываем!». «Мы будем бороться за нее, — уверяла их Жайама. — Никто не отнимет ее у нас». (Официальный представитель Управления сказал мне, что агентство в любом случае получит поля Нидамарру через соглашение о приобретении: «У них не останется выбора»).
Женщины обеспокоены тем, что в новом городе их ждет работа горничными или сиделками, чего им явно не хочется. Не существует такой компенсации, которая бы заставила Жайаму отказаться от своих полей; они хорошо ей послужили. Она не желает жить иначе. Однако жизнь индийских земледельцев лишена романтики. Для большинства работа на маленьких фермах — это тяжкий труд, который часто не окупает себя; и он становится частой причиной самоубийств среди индийских фермеров. Для тех, кто продолжает бороться, выкуп земли правительством обернулся бы чудом. На следующий день я посетил деревню Дондападу, где земля и близко не так плодородна, как в Нидамарру. Я спросил местного жителя, жаль ли ему было расстаться с фермой. Он насмешливо приподнял брови и указал на ярко-желтую трехэтажную постройку невдалеке: его новый дом, удачно купленный по программе объединения. «И еще одну такую я построил для дочки», — сказал он. До этого его семья жила в железном сарае. Бывшие фермеры Дондападу ликовали. По сравнению с практически каждым большим строительным проектом в истории Индии, который бы предполагал такое масштабное переселение, этот встретил на удивление слабое сопротивление.
Но даже среди счастливых фермеров есть те, кто ощущает зыбкость этой почвы. Некоторые из волонтеров программы объединения уже продали свои контракты агентам по продаже недвижимости, чтобы моментально получить наличные деньги. Кто знает, получат ли они обещанные обработанные участки, и какими они будут? Однако и с новоприобретенным богатством тоже могут возникнуть проблемы. В старом городе Большая Нойда на севере Индии я слышал истории фермеров, которые забрали выкуп и спустили его на внедорожники, пышные свадебные торжества и постройку бетонных особняков, а по итогу оказались еще беднее, чем были. Дружные деревни начали расслаиваться.
В Амаравати я также столкнулся с подозрениями о том, что могло быть у Сингапура на уме. Расползались дикие слухи о том, что Сингапуру подарят тысячи акров земли, которые он сможет благоустроить, а Найду — совладелец сингапурских компаний, спонсирующих постройку города. (Чиновники Сингапура отрицают эти обвинения). Некоторые фермеры, выступающие против строительства, жаловались, что Найду никогда не посещал их деревни, несмотря на то, что живет всего в нескольких милях от них. Но что они могли сказать ему, чтобы заставить его изменить свое решение?
В интервью Найду часто говорит с оттенком вдумчивой скромности и отеческой уверенности. Когда мы с ним, наконец, присели, от скромности не осталось и следа. Он никогда не уклонялся от позиционирования себя как одного из величайших людей в истории. Мы встретились в офисе в его резиденции на берегу реки Кришны. На письменном столе не было ничего лишнего; единственным украшением был глобус, стоящий слева. «Мои мысли не ограничиваются сегодняшним и завтрашним днем, — сказал он хрипловатым басом. — Я мыслю в масштабах тысячелетия, строя планы для будущих поколений. Я хочу вывести свои способности за пределы любых возможных ограничений».
Я спросил, почему он выбрал строительство огромного города вместо гораздо более скромного децентрализованного плана, рекомендованного властями. «Назовите мне хоть одну известную страну без крупных городов, — сказал он. — Почему так популярна Индия? Здесь — Бомбей, Дели, Ченнаи, Хайдарабад, Бангалор. Из-за них. Почему построили Дубаи? Почему построили Лондон? Где люди сейчас ищут работу? Где берут деньги?
Я начал говорить, что пообщался с большим количеством фермеров, но Найду со смехом перебил меня: „Вы справились с этим лучше меня. Они вынуждены поддержать это решение в интересах общества, ради высшей цели“. Я спросил, известно ли ему о случаях применения полицией насилия. „Нет, но я задам вам такой вопрос: большинство фермеров сказали, что добровольно согласились продать свои земли? Самое важное — это дух“.
»Я хочу, чтобы люди постоянно повышали свои стандарты, — поделился Найду. — Не ограничивайте себя лишь физическим трудом. Прошу вас: включите мозги. Проявите немного изобретательности, и мы сможем творить настоящие чудеса, за которыми будет наблюдать вся страна. У меня нет денег, но есть идеи и готовность их реализовывать. Финансовый вопрос всегда играет роль ограничителя, но для творчества границ не существует».
В декабре Найду пригласил британского специалиста Нормана Фостера на должность главного архитектора крупнейшего 900-акрового комплекса в Амаравати. Это решение никого не удивило: оно позволит достичь международного признания и известности, столь желанной для Найду. Однако выбор кандидатуры Фостера может показаться странным: дело в том, что реализация другого долгосрочного проекта британца — Масдара, города в ОАЭ с якобы нулевым выбросом углерода — запаздывает уже на 15 лет. Город пустует, и до сих пор неясно, сможет ли Фостер когда-нибудь довести его до конца.
Временный штаб Амаравати — здания первой очереди постройки, возведение которых началось в прошлом году — уже завершен: он представляет собой 45-акровый комплекс с офисами и парковками, рассчитанный на многочисленную команду, как и задумывал Найду. Теперь в этих зданиях размещается законодательная ассамблея и офисы чиновников: островок административной деятельности в бескрайнем море частной инициативы. Однако бюрократия и бесконечные судебные разбирательства — традиционные препятствия строительству в Индии — затормозили дальнейший прогресс, и скоро в Андхра-Прадеш вновь придут ливни, готовя землю к урожаю, зерна которого никогда не будут посеяны. На остальных же десятках тысяч акров, приватизированных государством для рывка в будущее, по-прежнему все возможно.
Ролло Ромиг сотрудничает с журналом The New York Times; он также является театральным критиком издания The New Yorker.
